При нём наш пединститут превратился в центр научной мысли
«Эврика» продолжает публиковать отрывки из автобиографического эссе Елеусина САГИНДИКОВА «Лезвие истины».«В те годы я работал инструктором отдела науки и учебных заведений областного комитета партии. У нашего отдела была общая приёмная с отделом агитации и пропаганды. Я заметил, что последние дни в ней ждал мужчина - казах интеллигентного вида. Ещё через пару дней я спросил его о причине столь долгого ожидания. Его звали Мухтар Арынов. Министерство направило его на должность ректора Актюбинского педагогического института. По строгим номенклатурным правилам того времени только после утверждения кандидатуры руководителя высшего учебного заведения в областном комитете партии министерство могло издать приказ о назначении. Мухтар Галиевич приехал на согласование. «Не знаю даже, утвердят или не утвердят. Заведующего уже несколько дней нет на месте…» - грустно вздохнул он. Было видно, насколько он устал ждать. Время было обеденное, и я пригласил его на чай к себе домой…
Переговорив с ним, я понял, что в обкоме не очень хотят утверждать кандидатуру Мухтара Галиевича, как тогда говорили, «есть мнение, что имеются более достойные товарищи». Оттого и избегает его заведующий отделом, затягивая и волокитя вопрос…
Досконально зная всю внутреннюю кухню обкома, я решил приложить все усилия для решения вопроса. И отчего-то инстинктивно, сам того до конца не понимая, я очень хотел помочь этому, почти мне незнакомому человеку. С первого дня мы прониклись друг к другу симпатией. «Помогу», - решил я… Хотя, не скрою, риск был большой: даже если я и был «целым» инструктором «самого» обкома, но всё-таки не по рангу мне было заниматься кадровыми вопросами столь большого масштаба. Через несколько голов перешагивал. А это на всех уровнях в партийной иерархии считалось большой ошибкой. Непростительной…
С документами, присланными из министерства, каждый из членов областного бюро партии должен был ознакомиться персонально, внести свои замечания, если имелись, и завизировать. Сначала я зашёл к секретарю по идеологии Слинченко. Он не дал прямого ответа, уклончиво сказал, чтобы сначала все другие члены бюро подписали, причём поговорить с каждым поручил мне… «Хорошо, - подумал я, - рискнём»… Первым я зашел к председателю областного исполнительного комитета Оразалы Козыбаеву. Он человек прямой и решительный.
Посмотрел документы, убедился, что всё в порядке, и подписал. Секретарь областного комитета партии Кенес Нокин также безоговорочно поддержал кандидатуру Мухтара Галиевича. После подписи на документе самых значимых членов бюро все остальные не решились возражать, и все необходимые подписи я собрал в течение недели. Зашёл к Слинченко, он тоже поддержал решение большинства и поручил заведующему общим отделом занести документы на подпись к первому секретарю обкома Ливенцову. После приёма у первого секретаря и одобрения его кандидатуры бюро Мухтар Галиевич уже официально получил приказ министерства и заступил на должность. Признаться, меня зачастую греет мысль, что я оказался вольной или невольной причиной приезда в Актобе таких неординарных и знаковых людей…
Со временем у нас сложились доверительные и рабочие отношения. В обкоме он часто заходил к нам в отдел. Мы ещё больше сблизились, когда в 1983 году нам выдали квартиры в одном подъезде: ему на четвёртом этаже, мне - на пятом. Так сложилось, что теперь мы ежедневно сталкивались или на лестничной площадке, или во дворе многоквартирного дома. Начали общаться семьями, по-соседски. Ужинали зачастую вместе, и если приходили к нему гости, то обязательно и меня приглашал. Сказать, что беседовать с Мухтаром Галиевичем было интересно, это ничего не сказать. Редкий интеллектуал, с широчайшим кругозором и глубокими познаниями. Тонкий знаток истории и искусства. Его манера говорить - вдумчивая и неторопливая, обволакивала и завораживала слушателей, невольно перенося их в другую эпоху, даже в другое измерение. Благодаря ему я начал более глубоко изучать вселенную Абая. Его мировоззрение, философию, скрытый и глубокий смысл каждого слова… И раньше я увлекался поэзией Абая, но Мухан, можно сказать, открыл для меня новый мир. Глаза Мухтара Галиевича загорались, когда он по памяти мог часами цитировать Абая, в тот миг он вдохновлялся, мысленно переносился в другое время, незримо соприкасаясь с божественным гением великого мудреца…
И вместе с тем Мухан был человеком удивительно чутким и светлым. Он больше всех радовался моему назначению начальником областного управления образования. Прямо как ребёнок радовался…
Вместе работали. Меня поражала его память, способность помнить почти каждого студента: с какого района, как сдал вступительные экзамены, какова успеваемость, сильные и слабые стороны…
На совместных коллегиях облоно и ректората мы неоднократно поднимали начальников районных отделов образования. Его возмущал уровень школьного образования, когда выпускник приходит с аттестатом, полным «пятёрок», а на вступительном экзамене с треском проваливается, получив «два». Не терпел он непрофессионализма и кумовства, о чём открыто говорил на этих совещаниях…
Благодаря усилиям Мухтара Галиевича нам удалось значительно поднять уровень профессиональной подготовки учителей. Особенно в сельской местности. Он сам выезжал в районы, на месте знакомился с бытовыми условиями молодых специалистов. Тормошил первых секретарей и исполкомы, доказывал и требовал улучшения условий проживания каждого молодого педагога. Досконально знал о состоянии дел в каждом районе, в каждой школе, где и какие специалисты необходимы и где нужно укрепить кадры… Он хоть и приехал в область не так давно, но в суть накопившихся годами проблем вник сразу…
Бескомпромиссно боролся с язвой того времени - «блатом» при поступлении в вузы, первым отправил экзаменационные комиссии в районы, неусыпно контролировал чистоту и объективность каждой экзаменационной оценки приемной комиссии. Стоял у истоков многих начинаний, которые сейчас кажутся в порядке вещей…
Я помню первое учредительное собрание международного общества «Қазақ тілі» в нашем городе. Я вёл это собрание, а Мухан был основным докладчиком. Когда я только заступил на должность в облоно, в городе была только одна-единственная школа с казахским языком обучения. За два года мы увеличили количество казахских школ до восьми. В городе всего с тридцатипроцентным казахским населением это было нелегко, очень нелегко… Прошло время, и я с уверенностью могу сказать, что мне это удалось только благодаря мудрым советам и поддержке Мухтара Галиевича.
Мухан в своей работе не ограничивался рамками одного только института, его многогранная натура требовала реализации в более масштабном поле. Во многом благодаря его усилиям и несомненному организаторскому таланту мы на общенациональном уровне провели 350-летие Есет-батыра и 90-летие Кудайбергена Жубанова. Одним словом, Мухан внёс новую, свежую струю в духовную и культурную жизнь нашего региона. Вся думающая и прогрессивная интеллигенция Актобе начала тянуться к нему, его рабочий кабинет стал центром исторических и культурологических изысканий нашего края. Все зарубежные гости и цвет казахской научной мысли в поисках ответов на те или иные вопросы, касающиеся истории или культуры страны, приезжали, прежде всего, к нему. Как-то незаметно, буднично наш провинциальный пединститут превратился в кипучий котёл новой научной мысли…
Хочу быть честным до конца. Признаюсь, до встречи с Мухтаром Галиевичем я был одним из многих исправных чиновников, чётко и оперативно исполняющих приказы в рамках своих инструкций. Не более того… Встреча с Муханом перевернула моё мировосприятие, я и раньше много читал, но бессистемно, отрывочно. Он повлиял на моё критическое восприятие мира, теперь чтение, да и в целом выбор литературы, стало концептуально иным, систематизированным и упорядоченным. Избирательность появилась. Сибаритство, если так можно выразиться, литературное… По-другому взглянул на Абая… Не как читатель… Нет, конечно, как читатель тоже… Но тут всё значительно сложнее. Не знаю, как это выразить словами…
Мухан заставил меня быть другим, не в категориях хороший или плохой, не в смысле лучше или хуже. Нет. Другой взгляд на себя. На мир…
Все уговаривал меня свернуть с чиновничьего пути, заманивал в науку:
- Ты отличаешься от всей массы чиновничества. Нет, не спорь. Это не так уж и плохо. Не думал начать читать лекции в институте? Место доцента тебе обещаю…
Когда я уезжал заместителем министра образования, он благословил, напутствуя:
- Елеусин, в твой кабинет будут заходить учёные с именем, профессора, доктора и академики. Не вздумай пугаться их регалий и званий, да и их самих не бойся… Такие же люди, ты их ничем не хуже…
…Сложное это было время. Время преобразований… Нужны были новые учебники. Наш авторский коллектив зашивался, работали мы сутками, не считаясь со временем. В редких встречах с Муханом откровенничал, делился, спорил. Он поддерживал. Был у него такой дар - умел вдохновлять. Словом. Одним только словом. В каждую его поездку в Алматы мы находили время для встреч и доверительных бесед… Без этих бесед, споров, размышлений я тосковал.
Когда я уже во второй раз стал заместителем министра образования, до меня дошли слова о том, что Мухтар Галиевич едет на 150-летие Абая. Радовался, предвкушая нашу встречу на родине Великого Поэта, строил планы, как будем прогуливаться по Жидебаю… Как громом меня сразило известие о кончине Мухана в дороге: ехал на юбилей Абая, и в пути между Актобе и Семеем остановилось сердце. Не выдержало…
Тут же я отменил все планы и собрался в путь. Обзвонил всех ректоров вузов страны и собрал их в Талдыкоргане, там же встретили траурную процессию, до мелочей продумали и организовали прощание.
Похоронили достойного сына казахского народа на его малой родине, на траурном митинге выступил первым. Вот что значит судьба - сам встретил его когда-то в Актобе, сам проводил в последний путь.
Смыслом жизни Мухтара Арына было изучение наследия великого поэта, и если мысленно пройти жизненный путь Мухана, то его кредо можно уместить в стихах Абая:
Қайғы келсе, қарсы тұр, құлай берме,
Қызық келсе, қызықпа, оңғаққа ерме.
Жүрегіңе сүңгі де, түбін көзде,
Сонан тапқан - шын асыл, тастай көрме.
Да, эпитафия для Мухтара Галиевича - слова Абая: «В глубине своего сердца нашедший себя…».