«Мой дед Сагындык-би: «Промолчим сегодня - не будет нас завтра»
«Эврика» продолжает публиковать отрывки из автобиографического эссе Елеусина САГИНДИКОВА «Лезвие истины».Царизм так и не смог отменить традиционную судебную систему казахских степей
«В степной демократии место и значение института биев было особенным. В социальной структуре казахского общества неординарное развитие получила система правосудия. В основе правовой культуры стоял сборник степных правовых уложений «Жети Жаргы», исправленный и модернизированный биями: Толе, Казбек и Айтеке при правлении Аз Тауке-хана. По сути, это была адаптированная к казахским реалиям судебно-правовая часть «Великой Яссы» «Потрясателя вселенной» - Чингисхана. Все тяжбы в казахской степи бии и болысы старались решать исключительно в рамках свода законов «Жети Жаргы».
Не секрет, что в степной кочевой цивилизации права и свободы человека базировались на основополагающем факторе - справедливости. Деспотичные самодержавные нравы восточных тиранов никак не могли проникнуть в казахские степи. Ибо не было места подобной жестокости в традициях казахского народа. Биев избирал народ, легитимность их решений исходила от признания справедливыми решений, опять-таки, народом. Поэтому они не стремились казнить, лишить свободы или в какой-то ещё форме наказать провинившихся. Напротив, их решения носили больше воспитательный и гуманный характер. В том числе поэтому за всю историю в казахской степи не было ни одной тюрьмы, не было необходимости даже в её аналоге, ограничивающем свободу человека.
При колонизации казахских земель царской Россией незыблемой осталась лишь правовая традиция казахов. Безуспешные попытки, конечно, были. Даже была отправлена научная экспедиция для изучения правовой культуры и мировоззрения кочевников с целью включения казахов в единое общеимперское законодательное и правовое поле. Выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета И.Козлов, прибыв с особой миссией в Казахстан и исследовав этот вопрос, пришёл к выводу, что ни в коем случае нельзя даже пытаться реформировать по общероссийским стандартам институт биев и традиционную судебную систему казахских степей. В частности, он писал: «В сознании народа бии олицетворяют собой само понятие справедливости и ассоциируются с философским мировоззрением суфизма. Бии являются не только живыми хранителями памяти народной, но являются и юристами, и законодателями».
Одним из признанных своей исключительной справедливостью биев является наш предок Барсайулы Сагындык. В 1917 году он участвовал в проведении Всероссийской переписи земли и сельского хозяйства. В те годы шестьдесят два шанырака Алыбай аула кочевали в Уральской области, Темирском районе и в первом ауле Карагандинской волости. В переписном листе, заверенном хранителем рода Барсайулы Сагындыком, было указано количество людей и скота в шестидесяти двух хозяйствах аула Алыбай-батыра».
За что уважали биев
«Казахские бии в первую очередь думали о чаяниях и интересах народа, их бы просто не поняли, если бы они отталкивались от собственных интересов. Несправедливый человек просто не мог быть бием. Его решения бы не признавались, к нему за советом и решением не обращались бы люди, у него не было бы авторитета и, соответственно, легитимности. Шокан Уалиханов верно подметил: на самом деле биев никто не избирал, их никто официально не назначал и не утверждал, законность их решений основывалась только лишь на их моральном авторитете, на признании справедливым их решения обеими спорящими сторонами.
Согласитесь, только неординарные и яркие личности могли соответствовать столь суровым квалификационным требованиям. За что уважали биев, откуда у них был авторитет перед соплеменниками? Это, безусловно, большой ум и исключительная проницательность, жизненный опыт и обостренное чувство справедливости, возведённое в абсолют.
Не только шестьдесят два дома аула Алыбай-батыра, но и все роды, кочевавшие вдоль Ойыла, Киыла и Кобды, искали справедливости у Сагындык-бия. И неудивительно, что люди, нашедшие здесь справедливость, потом принимали решение влиться в наш род, кочевать вместе. Императорской России удалось ввести свои правила в Степь, она упразднила единоначалие ханской власти, делегитимировала султанов-чингизидов, но институт степных судей, избранных биев, существовал в первозданном виде. Все внутренние споры народ решал не по общероссийским законам, а по вековым законам вольной степи, по установлениям избранных самим же народом биев.
Сагындык-би был знаковой фигурой своего времени, образованным и эрудированным человеком. Он был воспитан в вековых традициях степной прямолинейности и гибкости одновременно. Ну и, разумеется, в совершенстве владел свойственным только степнякам искусством красноречия. Витиеватая речь бия, заправленная народными поговорками, отсылками к словам признанных казахских мудрецов, одновременно содержала массу скрытых смыслов и значений и вместе с тем должна была быть доступной, понятной и приятной на слух. Самые яркие слова биев не только решали какие-то отдельные споры и тяжбы, они становились национальным достоянием, скрытая в них мудрость передавалась из поколения в поколение, со временем превращаясь в жемчужину ораторского искусства казахов.
Поразительная память и могучий интеллект Сагындык-бия превратили его в живого хранителя сокровищницы устного народного творчества Великой Степи. «У праведного бия нет кровного родства, а би, окружающий себя родичами и близкими, не примет праведного решения», - гласит народная мудрость. Сагындык-би никогда в своих решениях не брал в расчёт близость родовых отношений, основываясь только на незыблемом принципе степной справедливости.
Свой жизненный принцип Сагындык-би завещал потомкам: «У широкого душой и сердцем человека и жизненный удел будет высок и широк!». Он, как никто другой, понимал, что власть бия не ограничивается только лишь решением споров в дни мира и спокойствия, би должен олицетворять собой незыблемость кочевых традиций и непреходящих ценностей казахского народа.
И если наступал для народа час испытаний, в минуту опасности и лихолетья роль народного бия возрастала стократно. Наиболее авторитетные в кочевом мире степные златоусты могли одним лишь словом поднять роды и племена на справедливую борьбу. Их имена в памяти народной оставались в веках как «Совесть нации».
Как дед Сагиндикова благословил на восстание против Николая Второго своих сыновей
«На долю Сагындык-бия выпало такое испытание: июльским указом 1916 года российский император объявил о мобилизации казахов на тыловые работы Первой мировой войны. Это спорное и несправедливое решение Царского села, одним росчерком отправлявшее тысячи казахских джигитов безоружными в мясорубку бессмысленной войны, произвела эффект разрыва бомбы в мирных кочевьях. Возмущённые народные массы вступили в неравную борьбу. Да и выбор был предельно прост: свобода или смерть.
После долгого размышления Сагындык-би выступил перед соплеменниками. Не мог не выступить, народ ждал его слова. Народ требовал напутствия своего бия. Только его слово могло поддержать сомневающихся, укрепить дух нерешительных.
- Народ мой! Казахи! Когда Сардар казахского войска, грозный и справедливый хан Младшего жуза Абулхаир-бахадур соглашался на союз с русской царицей, не было и речи о подданстве, о рабском ярме, о бессловесном подчинении… При жизни нашего хана Абулхаира они не лезли во внутренние дела казахов, мы мирно соседствовали, были равными… Нынешнее положение казахских родов вы видите сами. Мы долго терпели… Слишком долго… Ненасытные и алчные цари перешли все границы. Мы молчали, когда они самовольно забирали наши плодородные пастбища; мы молчали, когда отбирали наших лучших скакунов; мы молчали, когда нам запретили кочевать вдоль наших же рек. Теперь они хотят отправить казахских джигитов безоружными на убой. Промолчим сегодня - не будет нас завтра. Погибнет народ, сгинет наше имя. Мы у себя на Родине, мы у себя дома, на своей земле. Её завещали нам наши великие предки - Кара кыпшак Кобланды, Бокенбай-батыр, Кокиулы Есет, Алтай и Алыбай, наши матери-воительницы Ботакоз и Сапура, Есет Котибар, Арыстан, Исатай и Махамбет. Верхом на коне, с копьём в руке они защитили наследие отцов, их завет - сохранить эту землю, наш святой долг - дать отпор врагу! Никто, никакое оружие не способно сломить наш свободный дух, в крови у каждого казаха - бороться за Отчизну, и если надо умереть, то погибнуть свободным! С именем Аллаха, садитесь на коней, пришёл час битвы, настал час сечи!
Народ зашумел. Слова бия, как никогда, отражали мнение всего казахского общества.
Сагындык-би продолжил:
- Русский царь хочет отправить наших мужчин на кровавую бойню безоружными. Голыми руками на войне врага не одолеть, их жены останутся вдовами, а дети - сиротами. Царь считает нас скотом, который он окриком может загнать в стойло? Отдадим наших детей в солдаты, они погибнут на чужбине, их даже никто не похоронит по-человечески. Если и суждено нам умереть, то на земле наших предков, сражаясь на Священной войне, погибнуть смертью шахида. На всё воля Аллаха, седлайте коней…
В огромной толпе народа он заметил двух своих сыновей - Тауасара и Наурызбая. Их глаза светились яростью и решимостью дать отпор врагу. Сагындык-би задумался: «Весь народ поднялся на борьбу, все сыновья степи сели на коней. Благословляю сыновей своих на святую борьбу! Вижу их решимость. Чувствую их силу и мужество. Слава Творцу - два моих сына родились настоящими казахами, бесстрашными и неукротимыми. Их предок Алыбай, их дед Барсай, кто, если не они, на поле брани, на поле чести достойны проявить свой свободолюбивый дух?».
Оба сына Сагындык-бия - Тауасар и Наурызбай сражались с царскими карателями на переднем краю Ойылского национально-освободительного движения под руководством Жианалы-Хазрета.
Отстаивая всю жизнь неместечковые вопросы своего аула или рода, Сагындык-би остался в истории как один из немногих людей, по-настоящему мыслящих общенациональными интересами, глубоко переживающий за судьбу своего многострадального народа. Сагындык-би отошёл в лучший мир в семьдесят лет, похоронен он на родовом кладбище на берегу реки Киыл».