Закулисье стихийной торговли
Стихийный рынок на привокзальной площади существовал всегда. И сейчас, несмотря на регулярные рейды полиции, старики приходят сюда вновь и вновь. На продажу выносят только своё. Видимо, советское воспитание, клеймившее спекулянтов, всё ещё даёт о себе знать. Лица при этом старушки привыкли прятать. Лишь пожилой мужчина, торгующий домашними грибочками, не прятался от камеры:
– Я тут сижу потому, что пенсия маленькая, и ничего плохого не делаю, – пояснил он. – Неловко, конечно, а куда деваться?
Зато за свой товар им не стыдно. Сфотографировать скромный ассортимент позволили без всяких проблем.
Полиция, разгоняя стихийную торговлю, не особенно разбирается, корысти ради старушки приходят сюда или чтобы хоть как–то свести концы с концами. Также стражам порядка нет разницы, кто перед ними: наглая ли попрошайка, которая тут же пропьёт выручку, или пожилая женщина, торгующая ростками комнатных цветов, лишь бы не протягивать руки за подаянием. Раз сказали всех с улицы разогнать, то закон один для всех.
Страх, криминал и пинетки
Летом мы уже писали о доморощенном прибазарном рэкете и разделе территорий. Но если немного понаблюдать за прибазарной торговлей, то можно заметить, что и без вымогателей бабулькам проблем хватает. Хулиганьё, запугивающее торговок шутки ради, мелкие воришки, старающиеся умыкнуть и без того скромный товар, невнимательные прохожие, заболтавшиеся по телефону и перевернувшие в грязь картонку–прилавок. Вот и приходится стоять в постоянном страхе и напряжении.
– Я ничего не хочу говорить! Я боюсь! Уйдите, пожалуйста! Очень прошу! – умоляла старушка в стареньком пальто, когда мы подошли к ней с вопросами.
Женщина облюбовала себе местечко у хлебного магазина на углу улиц Уалиханова и Ахтанова. На продажу она выставила яркие вязаные пинеточки, очень красивые, сделанные явно на совесть. О том, как идёт торговля, узнать от испуганной женщины так и не удалось.
Чуть поодаль, разложив на картонной коробке скромный товар, стояла другая старушка. От остальных торговок женщина немного отдалилась и прикрывала лицо руками. Цену на свой товар женщина называла почти шёпотом, будто пугаясь, и долго не хотела разговаривать, но потом она всё–таки поделилась наболевшим.
– Стою тут, а что ещё мне делать? Ты знаешь, какие счета сейчас за квартиру? А сколько лекарства стоят? – спрашивала Раиса Александровна. – Я – сердечница, мне много чего нужно. Думаешь, я тут много зарабатываю и такая богатая? Пенсия у меня минимальная. Всю жизнь проработала и получаю 36 тысяч. На них разве можно прожить? Если можно было бы, я бы тут не стояла. Что найду дома, то продаю. Родных у меня тут никого, помру – и похоронить некому.
Тут старушка не выдержала и заплакала, а потом, взяв себя в руки, стала перекладывать свой более чем скромный товар: пёстрые носки грубой вязки, видимо, из старого свитера, несколько пустых литровых банок, небольшой кабачок, свёколку и три четвертинки тыквы, завёрнутые в целлофан.
Принципы превыше всего
Но есть бабульки, для которых торговля у магазина – скорее хобби, приносящее небольшой доход. Таких старушек легко отличить среди других торговок. Они приглядывают за товаром лениво, охотно уступают в цене, а беседа с коллегами занимает их больше, чем потенциальные покупатели.
Пенсионерка баба Лена торгует у супермаркета вареньем, консервированными салатами и сухофруктами.
– У меня пенсия хорошая, огород есть, так что денег хватает, – поделилась старушка. – Я сюда прихожу, лишь бы дома не сидеть. Дети у меня выросли и в Россию уехали, мужа уже 7 лет как нет. Дома от скуки взвоешь, да и не привыкла я без дела на диване лежать. Это всё с моего огорода. Урожай в этом году хороший, и мне этого много. Куда девать? Не на помойку же выкидывать. А спекулировать жвачками или сигареты, отраву эту, продавать ни за что не буду. Даже если с голоду помирать стану. За такую торговлю перед Богом ещё как ответишь. А насвай даже в руки не возьму, не то что продавать. Это же наркотик! За него и посадить могут. Оно мне надо?
Всю правду скажу! 100 кг ты весишь, яхонтовая!
Апашка в цветастом тёплом халате под старым пуховиком представилась тётей Сауле. Она предлагает прохожим всего за 20 тенге узнать свой вес, встав на древние напольные весы, стрелку которых может разглядеть лишь их владелица. Ещё тётя Сауле умеет гадать на кумалаках. Правда, вместо фасолин или камушков у неё абрикосовые косточки.
– 20 тенге тоже деньги, – убеждена Сауле. – Может быть, для тебя они ничего не значат, ты молодой, а я накоплю за неделю, и мяса куплю себе хоть килограмм. Оно сейчас дорогое, а какой же казах без мяса? Только сейчас женщины не хотят взвешиваться. Весной, летом их много приходит, а сегодня за весь день ни одного человека. За гадание я ничего не прошу, люди сами дают, кто сколько может. Обычно 200 тенге, а если хорошую новость услышат, то и 1.000 могут дать. Но это те, кто ко мне часто ходит. Я же людям правду говорю.
Базарный хранитель истории
Аксакал Аманбай КОШЕГАЛИ приходит к Центральному рынку не ради сплетен и тем более не ради денег. Он уверен, что только так может принести пользу обществу. Аманбая тут же окружает толпа людей, и, достав из пакета потрёпанные брошюры и бумаги, ага терпеливо отвечает на вопросы людей.
– Обязательно напишите про него побольше, он хорошее дело для людей делает! – уговаривала меня одна из клиенток Аманбая ага. Дело в том, что в семье аксакала с 60–ых годов хранились редкие самиздатовские книги, где подробно и детально описывалась история казахских родов. Писал эти книги и собирал сведения некий опальный историк, которого, если верить аксакалу, запрещали при советской власти. Но в семье Кошегали эти труды бережно хранили и прятали от чужих глаз.
Не будет манкуртов в моём отечестве!
Теперь, когда работа опального историка стала востребована, Аманбай ага приходит к рынку и, заглядывая в книги, помогает человеку узнать о том, какие корни имеет его род.
Чем меньше вопрошающий знает о своих предках, тем труднее работа у аксакала, тем дольше он вчитывается в старые бумаги. Но за свой труд старик денег не берёт. Единственное, за что может заплатить клиент, так это за таблицу, которую аксакал отпечатал в типографии и заламинировал за свой счёт. Аманбай берёт за таблицы символическую сумму, всего 500 тенге за лист размером с настенный календарь. Это позволяет отбить расходы и даже капельку заработать. Люди берут эти таблицы охотно.
– Причём тут деньги? – недоумевает Аманбай ага. – Я хочу, чтобы молодёжь знала своих предков до седьмого колена, как это у нас, у казахов, положено. А то сейчас молодёжь попадается, не всегда знает, как дедушку звали. Куда это годится?