Валентина Николаевна родилась в многодетной семье ещё до войны. Ничего лишнего в доме не держали, жили впроголодь. Каждый кусочек хлеба мать делила поровну на всех домочадцев, чтобы никого не обидеть. Когда началась война, отца мобилизовали, и он дни напролёт проводил в вагонном депо, питался в столовой при военкомате и лишь изредка заглядывал домой, где его дожидалась жена и дети, мал мала меньше.
– В 1942 году я уже начала работать в колхозе «Сибиряк» возле посёлка Новороссийск, потому что основная часть людей, все трудоспособные мужчины, отправились воевать, – вспоминает Валентина Фурсова. – Здесь оставались женщины, дети, старики. Мы и помогали фронту, и людей кормили. Кто какую работу мог, такую и выполнял. Я уже тогда работала по 20 часов в сутки, и мне не казалось, что это тяжело. Но иногда бывало так, что и на рабочем месте засыпала. Сейчас вспоминаю, и самой страшно.
А У НАС ЕСТЬ ВАЛЯ. А У ВАС?
В Актюбинске оставалась семья. Путь из Новороссийска в Актюбинск по тем временам казался неблизким, да и большую часть времени занимала работа, но Валентина Николаевна рассказывает, как успевала помогать родителям, братьям и сёстрам:
– Наш районный гормолзавод производил творог. Сметаны, масла тогда не было, а вот творог я могла купить. Мешок целый брала, не как сейчас делают синтетические, а обыкновенный простой мешок. Из Новороссийска в Актюбинск машин тогда не ходило, поэтому ехала на тарантасе с лошадкой. Пока доеду, уж и двое суток пройдёт. И вы только представьте, что творилось с этим творогом! Но дети всё съедали, ничего не пропадало. Малыши, когда, как это иногда бывает, с соседскими ребятишками повздорят, говорили: «А вот у нас Валя есть, а у вас – нет!». И верили, что Валя приедет и их накормит. Так и пережили войну…
СПАСИТЕ ТЕЛЁНКА!
Когда завершилась Великая Отечественная война, времени на то, чтобы отдохнуть и перевести дух, всё равно не оставалось. Мыслей о том, что хочется расслабиться, купить себе красивое платье или новые туфли, даже не возникало. Из тех, кто ещё мог работать, оставались женщины, дети, старики и вернувшиеся с войны раненые мужчины, а объёмы оставались теми же. Больше всего запомнился, впрочем, не круглосуточный тяжёлый труд, а сами люди, съехавшиеся в Казахстан со всего Советского Союза.
– К нам часть людей прибыла из Украины, – рассказывает Валентина Николаевна. – Они ехали голодные и холодные, с детьми. Я до сих пор помню украинку, доярку Чеховскую. В то время я работала зоотехником, регулировала кормление животных. За дояркой тогда закреплялось 10 коров, которые должны принести 10 телят. Если все выживают, то одного телка отдают в качестве оплаты доярке бесплатно. И у Чеховской приболел телок. Она прибежала ко мне в слезах, просила, чтобы ему продолжили давать молоко. Я зашла в коровник, а там лежит этот телёнок, укутанный в тонкое хлопчатобумажное одеяло, как ребёнок, а доярка плачет, жалеет, просит спасти. Никогда её не забуду.
НЕ ХОТИТЕ, ВОТ И НЕ ПОДПИСЫВАЕТЕ
Строительство актюбинской птицефабрики пришлось начинать буквально с нуля. Будучи зоотехником, Валентина Николаевна в тонкостях строительства разбиралась плохо, но тщательно следила, чтобы не оставалось никаких недоделок, и очень долго не хотела подписывать акт о сдаче фабрики в эксплуатацию:
– Я никогда ни на какие сделки не шла. Вот выстроили фабрику, а недоделок миллион. Я отказалась подписывать акт приёма. Строители пошли жаловаться в горком партии. Секретарь Гизатулин вызывает меня на бюро и спрашивает, почему не подписываю бумаги. Да потому что птицефабрика недостроена! Секретарь тогда говорит: «Ты не хочешь работать, поэтому и не подписываешь». Решением бюро они принимают фабрику в эксплуатацию, проходит год, а я так и не подписала ничего. Строители опять пошли жаловаться. Приезжает сам Гизатулин со строителями и начинает мне мораль читать, а я сижу, будто в дурочку превратилась. В конце концов мне надоело. Я попросила принести акт недоделок, в нём много пунктов было – и ничего за год строители не исправили! Гизатулин взял этот акт и начал уже строителей ругать. Им деваться стало некуда, со временем исправили…
РАКУШКА В ОБМЕН НА РУБАШКУ
Для удобства работников создавались все условия: строились школы и детские сады, с детьми занимались в кружках, чтобы родители могли идти на работу и не волноваться. Если человек отправлялся в отпуск, то ему могли оплатить путёвку за границу. Сама Валентина Николаевна успела побывать на Кубе, в Германии и Польше.
– На Кубе мы отдыхали 30 дней, – рассказывает Валентина. – Кормили нас прекрасно, шведский стол. И народ очень дружелюбный. Нам тогда поменяли по 300 наших рублей на кубинские, а купить нечего. Производства нет, коньяк и шампанское – наши, советские, но дешевле. Их и брали, надо же куда-то деньги девать. У меня до сих пор осталась привезённая с Кубы ракушка. Местные их вылавливали, приводили в порядок, а потом меняли или на рубашку, или на халат, или на шляпу. У них всё по талонам, деньги им ни к чему. Поэтому брали только в обмен на какие-то вещи.
КУДА ПРЁШЬ, ТОВАРИЩ НАЧАЛЬНИК?
При Валентине Николаевне актюбинская птицефабрика работала не только на полную мощность, но и перевыполняла заявленные показатели в три раза. Успевали следить и за территорией: всюду стояли вазоны с цветами, прокладывали асфальт, мыли и подметали дорожки. Приехавший однажды с комиссией председатель казахстанского КГБ Василий ШЕВЧЕНКО, попав на территорию птицефабрики, долго удивлялся и восхищался чистотой.
Впрочем, запомнилась та проверка вовсе не подготовкой к субботнику, а смехом, с которым высокопоставленные гости отправились выпить чаю в фабричную столовую.
– Началось всё так: приехал рано утром секретарь райкома Иван Михайлович Мишин, мы вместе ждали Шевченко и остальных. Когда подъедут – бог его знает. Мы посидели, потом отправились вокруг птицефабрики, и как раз в это время машины мимо нас незаметно проскочили. А у нас никого лишнего не пускают на территорию, чтобы заразу не занести. Мы подошли, машины стоят на въезде. Первый секретарь обкома Василий Андреевич Ливенцов, злой как тигр, сразу набросился, а Шевченко – человек разумный оказался, говорит: пусть делают, как у них положено. Ливенцов злится, ищет, к чему прицепиться. Выходим, а я возьми и предложи им чай выпить в столовой. Зашли в столовую, сели: с одной стороны от меня Шевченко, с другой – Ливенцов, рядом ещё сопровождение человек десять. Сидит напротив председатель горисполкома и смеётся. Взглянет на меня и хохочет! А вроде ничего смешного. Потом он рассказал, что к чему. Оказывается, Ливенцов захотел похвастаться и повёз вне плана начальнику КГБ показать только что реконструированный железнодорожный вокзал, и, на правах хозяина области, решил повести в ресторан. А руководство вокзала никто не предупредил. Приехали они в обед, в ресторан никого не пускают, а на входе стоит такая дородная бабонька и Ливенцову говорит: «Куда прёшься?». Местный областной КГБшник её успокаивает, а она: «Не хватай, сейчас по морде как дам!». И не пустила. И после этого они приехали на птицефабрику, где их тоже сначала не пустили, а потом ещё и в столовую повели. А я и не знала! – смеётся Валентина Николаевна.
***
Уже много лет Валентина Николаевна Фурсова на пенсии, но бывшие коллеги своего первого директора всё равно помнят. Они звонят и навещают, приносят рукодельные подарки, интересуются здоровьем.
– Не зря я прожила такую большую и длинную жизнь, и благодарна за то, что мне её дали, – улыбается Валентина Николаевна. – Было трудно, но очень интересно.
Ксения ВИШЕНИНА,
Фото Анастасия ЗЮЗИНА