В прежние времена мы потребляли не то, что хотелось, а то, что было доступно. Другими словами, площадь складов любой торговой точки, будь то магазинчик у дома или гипермаркет, ограничена. Вероятность купить, скажем, «точно такой же халатик, но с перламутровыми пуговицами» в первом попавшемся магазине была равна нулю. Вот модники и носили то, что хоть немного напоминает желанный предмет одежды. Чем меньше город, тем ниже вероятность приобрести желаемое. Сейчас даже в деревне через торговые интернет-платформы можно купить что угодно.
Абсолюта лонгтейл сейчас достиг в шоу-бизнесе. Любой пользователь Интернета с одинаковой лёгкостью может посмотреть как блокбастер «Аватар», так и индонезийский малобюджетный триллер про помидоров-зомби.

Купишь - и точка!
Несложно представить, как система лонгтейл отразилась на поставщиках товаров. Прежде продукцию в глубинку отправляли по принципу «купят, никуда не денутся», а спрос изучался лишь по данным из мегаполисов. Сейчас же французским маркетологам приходится ломать голову, какого цвета тарелочку хочет домохозяйка из какой-нибудь Дмитриевки.
Так, граница между потреблением на Манхэттэне и на окраине казахстанского посёлка городского типа практически стёрта.
Кроме того, лонгтейл поднял спрос на не особо ходовые товары. Ещё лет 15 назад такие виды досуга, как мыловарение, рисование эпоксидкой и молекулярная кухня были развлечением жителей больших городов, да и то немногих. Сейчас наборы для такого хобби - самый ходовой товар на интернет-площадках.
По старому принципу сейчас продаются лишь продукты. Всё-таки у мадридца больше шансов поесть свежей паэльи с осьминогами, чем у шалкарца.

Бесплатный сыр только в Google
Погоня производителей за клиентами породила такое понятие, как «Gift economy», или в буквальном переводе - «экономика подарков». Идея дать покупателю что-то бесплатное, чтобы он купил товар, превышающий стоимость подарка, не нова. Ещё торговцы с рынка угощали прохожего парой вишенок, чтобы тот потом купил корзину ягод. Впервые «экономика подарков» в промышленных масштабах была использована лет 200 назад в Лондоне, когда каждому покупателю ростбифа дарили баночку горчицы. Сейчас это изменилось в обратную сторону. Клиенту дарят ростбиф, чтобы он потом купил горчицу.
Яркий пример «Gift economy» - это Google. Создатели вбухивают в поисковик миллиарды, нанимают лучших специалистов мира для совершенствования программ и сервисов, и все для того, чтобы любой желающий мог совершенно бесплатно искать через Google фотки котиков.
Так мегакорпорация воспитывает у клиента лояльность. Тот, кто привык искать котиков через Google, уже не станет пользоваться «Оперой», чтобы найти рецепт говядины по-бургундски. В результате корпорация знает о нас всё. Наши вкусовые пристрастия, наш доход, наши мечты и фобии.
Ведь человек, равнодушный к дорогим авто, не станет скачивать на рабочий стол обои с «Феррари». Эта информация стоит очень дорого, и производители товаров охотно её покупают. Поэтому не стоит удивляться, что после поиска фото котиков реклама кошачьего корма будет встречаться даже на портале новостей. По этому же принципу работают Фейсбук, Твиттер, Инстаграм и самые популярные мессенджеры.

Деньги есть, а радости нет

Наивно будет считать, что производители товаров стали альтруистами, только и думающими, как угодить покупателям. Лонгтейл породил другое понятие под названием «Вleak economy», то есть «экономика без радости». Этот термин существовал и прежде. Впервые его употребили в 1976-м, но касался он исключительно предметов роскоши.
Тогда внедрялся стереотип - счастье невозможно без бриллиантов, виллы у моря и прочих статусных вещей. Сейчас нас убеждают, будто мы несчастны без новой булочки или шоколадки. Суть «безрадостной экономики» в том, что потенциального покупателя держат в страхе, подавленности и прививают ему чувство неполноценности, пока он не купит необходимый товар.
Но радость обладания будет недолгой, потому что маркетологи придумают новый товар, без которого мы снова будем несчастны.
Яркий пример «Вleak economy» - истерия вокруг ГМО. Никто толком не может сказать, чем генно-модифицированные продукты так опасны для организма, но люди их панически боятся и охотно хватают товар, где стоит значок «без ГМО». Порой доходит до абсурда, когда знак клеят на простую воду, которую в принципе нельзя модифицировать. Сюда же можно отнести масло без холестерина, «молоко» без лактозы и недавно появившийся страх перед глютеном. Нетрудно убедиться, что «безопасная» продукция стоит намного дороже.

Это фиаско, братан!
Чувство неполноценности приносит прибыль производителям гаджетов и особенно смартфонов. Например, стареньким телефоном с 32 гигами памяти и фотокамерой на 2 мегапикселя пользоваться можно, но человек будет лишен многих радостей: установить модную программку, сделать красивое селфи на вечеринке, да и просто неудобно показывать на людях древний гаджет. Так у производителей пропадает необходимость делать качественные телефоны, что удешевляет производство. Всё равно человек через год-два отправится в салон за новым гаджетом, потому что старый, хоть и исправен, но не тянет 5G и не поддерживает новые эмодзи в «ТикТоке».
Так же неполноценным будет себя чувствовать тот, кто не пользуется соцсетями и новыми мессенджерами. Мысль о том, что он хуже остальных, посетит его и на работе, когда начальник скажет, что все нужные инструкции есть на Фейсбуке, либо на вечеринке, когда друзья процитируют мем «Это фиаско, братан!»
Интернет-культура так плотно изменила наш лексикон, что человек, не посещающий каждый день соцсети, может не понять, о чем вообще идёт речь в обычной беседе.